К лету 1944 г. линия фронта на белорусском участке проходила восточнее Полоцка, Витебска, Орши, Могилева, Жлобина, Бобруйска, западнее Мозыря и по р. Припять до Ковеля, огибая, таким образом, Беларусь с севера и юга почти на всю глубину ее территории. Стремясь любой ценой удержать белорусский выступ, используя сильно пересеченную лесисто-болотистую и озерную местность, гитлеровцы создали здесь мощную, глубоко эшелонированную оборону. На белорусском участке фронта фашисты сосредоточили группу армий «Центр» - одну из самых сильных своих группировок. Немецкие войска получили приказ оборонять рубежи Белоруссии как рубежи самой Германии. Города Витебск, Орша и Минск превращены в крепости,приспособили к обороне более мелкие населенные пункты. Гарнизонам этих городов приказано защищаться до последнего солдата, даже если они будут окружены советскими войсками… Перед фронтом 3-го Белорусского на Витебском и Богушевском направлениях обороняются 53-й и 6-й армейские корпуса 3-й танковой и на Оршанском — 27-й армейский корпус 4-й полевой немецких армий. Организационно обе эти армии входят в состав группы армий «Центр» под командованием генерал-фельдмаршала фон Буша. В общей сложности под его началом насчитывается около миллиона солдат и офицеров, девять тысяч пятьсот орудий и минометов, девятьсот танков и штурмовых орудий, тысяча триста боевых самолетов. К тому же немецко-фашистское командование в состоянии подтянуть в ходе операции стратегические резервы и усилить группу армий «Центр» дополнительно до пятидесяти процентов артиллерией, танками, самолетами и людьми. Половина из них может оказаться против 3-го Белорусского фронта. План операции «Багратион», представленный Генштабом, был рассмотрен в Ставке 22-23 и 25 мая и в основном одобрен. Замысел этой крупнейшей операции состоял в следующем. Ударные группировки, созданные на смежных крыльях 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов, должны были нанести сходящиеся удары по витебской группировке противника с тем, чтобы окружить и уничтожить ее. Две ударные группировки правого крыла 1-го Белорусского фронта должны были нанести удары на участках восточнее и южнее Бобруйска, окружить и уничтожить вражескую группировку в районе города. Войска левого крыла 3-го Белорусского фронта наносили фронтальный удар на Оршу, а центр 2-го Белорусского фронта – на Могилев. После прорыва обороны противника и разгрома его основных группировок в районах Витебска, Орши, Могилева и Бобруйска соединения всех четырех фронтов должны были преследовать противника в своих полосах. 1-й Прибалтийский фронт в направлении на северо-запад, а все три Белорусских фронта (1-й белорусских силами правого крыла) – на Минск. Войскам 3-го и 1-го белорусских фронтов необходимо было преследовать противника по параллельным его отходу путям. Они осуществляли оперативный обход в сочетании с фронтальным преследованием, которое вели войска 2-го Белорусского фронта. Этот маневр наших войск должен был привести к окружению крупнейшей группировки войск противника, главным образом его 4-й армии, в районе восточнее Минска. Замыслом операции предусматривалась также активная борьба в тылу немецко-фашистских войск белорусских партизан, имелось в виду тесное взаимодействие войск Красной Армии с их отрядами и бригадами. Утром 23 июня перешли в наступление войска 1-го Прибалтийского, 3-го и 2-го Белорусских фронтов. Сутками позже в сражение включились армии 1-го Белорусского фронта. С раннего утра в течение 120 минут более 30 тыс. орудий и минометов крушили укрепления, подавляли и уничтожали огневые средства и военную технику врага. Большинство его оборонительных сооружений было выведено из строя, огневые средства, артиллерийские и минометные батареи подавлены, а управление войсками нарушено. Казалось, после столь мощной артиллерийской обработки переднего края и ударов авиации в траншеях не останется ничего живого. Однако, вопреки ожиданиям, противник быстро пришел в себя. Из тыловых районов срочно подтягивались тактические и оперативные резервы События на рогачевско-бобруйском направлении развивались тяжело,3-я армия в первый день добилась незначительных результатов. Дивизии двух стрелковых корпусов, отбивая яростные контратаки пехоты и танков, овладели только первой и второй траншеями. С большими трудностями шло наступление в полосе 48-й армии. Широкая болотистая пойма реки Друть крайне замедлила переправу пехоты, а особенно танков. Лишь после двухчасового напряженного боя ее части выбили немцев из первой траншеи и к 12 часам дня заняли вторую траншею. Маршал Жуков, координируя действия 1-го и 2-го Белорусских фронтов, впоследствии имел мужество признать и собственные упущения: «При подготовке операции была слабо разведана оборона противника на рогачевско-бобруйском направлении, вследствие чего была допущена недооценка силы его сопротивления. В результате этой ошибки 3-й и 48-й армиям был дан завышенный участок прорыва. К тому же армии не имели достаточных средств для обеспечения прорыва. Я, как представитель Ставки, вовремя не поправил командование фронта». Чтобы облегчить положение, командующий фронтом приказал командармам А. В. Горбатову и П. А. Романенко ввести в сражение все резервы, перегруппировать войска к северу от направления главного удара, где сопротивление врага было слабее, и к 28 июня выйти к Бобруйску. Командующий 16-й воздушной армией генерал С. И. Руденко получил распоряжение усилить на этом же направлении удары по врагу с воздуха. 26 июня наступил перелом. Войска 3-й и 48-й армий, а также введенный в сражение 9-й танковый корпус при поддержке авиации прорвали тактическую оборону. Танкисты генерала Б. С. Бахарова утром следующего дня вышли на левый беpeг Березины, отрезав противнику пути отступления. Летчики 16-й воздушной армии совершили около 3 тыс. боевых вылетов, активно помогая стрелковым дивизиям и танкистам пробиться к Бобруйску. Для развития успеха в сражение вступили подвижные группы: в 1-м Прибалтийском фронте 1-й танковый корпус генерала В. В. Буткова с 23 июня, т.е. в первый день наступления, а в 3-м Белорусском — конно-механизированная группа генерала Н. С. Осликовского — 24 июня. Утром 26 июня вслед за группой Осликовского на глубине 32—34 км от переднего края начала действовать также и 5-я гвардейская танковая армия маршала П. А. Ротмистрова. При активной поддержке штурмовой и бомбардировочной авиации она, овладев районным центром Толочин, вышла на Минское шоссе в 50 км западнее Орши. В 1-м Белорусском фронте была введена в прорыв конно-механизированная группа генерала И. А. Плиева.
"Возле Толочина враг решил дать нам настоящий бой, потому что через это местечко проходили очень важные коммуникации. В Толочин шли немецкие эшелоны с пополнением и там разгружались. Сюда привозили на ремонт автомашины. Из Толочина отправлялись карательные экспедиции против белорусских партизан. Под Оршей еще продолжались ожесточенные бои. Фашистские войска оказывали упорное сопротивление. Это обстоятельство, очевидно, успокаивало гарнизон Толочина, и там текла тихая тыловая жизнь. Чтобы успешно развивать наступательные действия в минском направлении, для нас очень важно было закрепиться в Толочине. Батальон Сорокина остановился возле села Поречье. Мост здесь разрушен, берега крутые, и построить переправу нелегко. А время не ждет. Майор Сорокин приказал двигаться на восток и выйти на шоссе возле села Озерцы. Уже рассвело. С бугорка видна автострада. Шоссе напоминало реку во время наводнения: все было забито автоколоннами, обозами, танками, бронетранспортерами. Машины двигались даже по обочине шоссе. Время от времени колонны останавливались. Было ясно, что враг поспешно отводит часть своих сил в западном направлении. Нельзя терять ни минуты, и майор Сорокин решил действовать. План был простой — внезапным ударом, под прикрытием строений села, атаковать противника, а потом основными силами развернуть наступление на Толочин. Одна рота оставалась на шоссе. Батальон майора Сорокина ринулся в атаку, ведя огонь из всех видов оружия. Противник в Озерцах был смят. На шоссе стало еще теснее. Внезапный удар танкистов нарушил отход фашистских частей. Из немецких автоколонн и обозов, двигавшихся по шоссе, танкисты сделали месиво. К тому же, будто бы по заказу, над шоссе появились четыре советских «ила». Штурмовики летали над самыми головами фашистов. Среди врагов поднялась ужасная паника. Еще бы! В десятках километров от линии фронта появились советские войска, да еще сопровождаемые штурмовой авиацией. Еще не успели улететь «илы», как две роты Сорокина двинулись по обе стороны шоссе, прижали к нему остатки вражеских колонн, уничтожили их. На восточной окраине Толочина танкистов атаковал пехотный батальон немцев с бронетранспортерами. Гвардейцы отбили атаку. А в это время с запада из Борисова на Толочин шла большая колонна фашистских войск. Что тут делать? Сорокин понимал, что против таких сил противника батальону не устоять, а если вступить в неравный бой, придется отказаться от захвата железнодорожной станции. Вдруг во вражескую колонну автомашин, бронетранспортеров и повозок врезались танки батальона Петра Фещенко. Мастер игры в шахматы майор Фещенко с большой находчивостью осуществил «ход конем», выскочив на магистраль вблизи Толочина. Первым в атаке был командир роты Дейнекин. Трещали кузова немецких автомашин, скрежетало железо, переворачивались повозки, горели бронетранспортеры и танки, шарахались в сторону перепуганные лошади. На шоссе бушевал ожесточенный бой, а на железнодорожной станции Толочин, что находилась в семи километрах от местечка, еще господствовала утренняя тишина. Станция жила своими заботами. Прибывали и отправлялись воинские эшелоны. Звенели телефоны, телеграф выстукивал морзянку. Даже увидев две «тридцатьчетверки», немцы не сразу разобрались, что произошло. Они продолжали нести службу на станции, а возле вокзала группами и в одиночку ходили солдаты. Тишину вдруг нарушили выстрелы из орудий. Танки прежде всего ударили по эшелонам, собиравшимся отходить от станции. Лейтенант приказал танковому десанту отыскать дежурного по станции и взять его живым. Приказ был выполнен. Лейтенант с дежурным по станции зашел в служебное помещение. Ритмично выстукивал телеграф, нанося точки и тире на длинную бумажную ленту. — Откуда это? — спросил командир танковой роты. — Из Орши. — А где телеграфист? — Сбежал, наверное. — Эй, ребята! — обратился лейтенант к автоматчикам. — Позовите радиста из моего танка! Пришел стрелок-радист, прочитал телеграмму и сказал: — Орша спрашивает, готов ли Толочин принять эшелон? — Конечно, готов! Примем любезно. Так и передай, — сказал своему радисту командир роты. Радист снял танкошлем, уселся за стол телеграфиста и принялся выстукивать ключом. Через минуту он получил ответ: «Спасибо, эшелон выходит». — Тут и сиди. Пусть еще присылают поезда из Борисова, — приказал лейтенант радисту. — А я пойду к танку. Надо помочь младшему лейтенанту Лошкареву. Одной машине трудно. На привокзальной площади остановилась немецкая легковая машина. Из нее вышел генерал. Одернул китель и уже хотел было идти к вокзалу, как вдруг увидел солдат, бежавших, словно очумелые, и кричавших! — Рус панцирь! — Иван? — Ди панцирваген! Из-за угла выскочила машина майора Фещенко, следом за ней еще с десяток танков. Гитлеровский генерал схватился за голову и бросился бежать к «мерседесу». Танкисты хохотали. Командир роты Дейнекин крикнул в переговорное устройство: — Не генерал, а чемпион! Но если сядет в машину, может убежать. Огонь!.. Прогремел выстрел. Машина разлетелась на куски. Генерал упал. Потом поднялся на ноги и давай тикать. За ним бросились автоматчики. Они настигли обезумевшего от страха гитлеровского вояку и привели на вокзал. А на телеграфе продолжал работать радист-котельниковец. С ним вел переговоры сам комендант оршанского узла. Радист сообщил ему о «теплой встрече» только что прибывшего в Толочин эшелона. К автомагистрали Москва — Минск спешили и другие подразделения нашего корпуса. Все горели одним желанием: отрезать оршанской группировке путь к отступлению. Когда мой танк вместе с усиленным батальоном майора Мурзина вышел на шоссе Москва — Минск, ко мне обратился по радио командующий 5-й гвардейской танковой армией маршал Ротмистров: — У меня есть сведения, что Толочиным овладели ваши подразделения. Если это так, то передайте им мою благодарность. Подтвердите вз-ятие Толочина... — Толочин взяла бригада Походзеева и передовой отряд майора Сорокина. Не только Толочин. Наши бригады освободили 120 населенных пунктов. — Еще раз спасибо. Еду туда... Мы находились на шоссе в одном километре от Толочина. Дорога запружена разбитой немецкой техникой. Машины с мотострелками не могли тут проехать. На помощь им пришли танкисты. Они разворачивали танки то влево, то вправо, сбивая кормой все, что было на шоссе: автомашины, танки, трупы фашистских солдат, боеприпасы, фураж, продовольствие, чемоданы и солдатские рюкзаки. Наши танкисты приобрели опыт «подметания» дорог еще в 1941 году. 
В тот же день маршал бронетанковых войск Ротмистров доложил командующему фронтом генералу армии Черняховскому: «Вся магистраль от Коханово до Толочина завалена трупами убитых солдат и офицеров противника, разбитыми машинами, орудиями, повозками, бронемашинами и разным имуществом. Необходимы несколько саперных батальонов для очистки дороги». В Толочине были захвачены огромные трофеи. Только легковых немецких автомашин двести штук. Не все фашисты бежали от наших танкистов так, как их генерал. Сотни солдат сдались в плен добровольно, и среди них двести шоферов, изъявивших желание водить свои машины, обслуживая наш корпус. Вначале мы колебались, брать ли их. Но потом решили воспользоваться этой возможностью, потому что машины нужны были нам для дальнейшего продвижения на запад. Все шоферы добросовестно работали у нас, пока не пришло указание отправить их в лагерь военнопленных. Среди танкистов и разведчиков майора Сорокина и мотострелков майора Мурзина, которые овладели местечком и станцией Толочин, был и специальный корреспондент нашей корпусной газеты Осип Колычев. Он написал новую главу к поэме «Повесть о Ване Самоходове, веселом танкисте», печатавшуюся в газете с продолжением после каждого значительного боя." Ах, Толочин, ты, Толочин, Белорусский городок! Здесь был немец поколочен, Растолочен в порошок! Вовченко И. А. Танкисты. — М.: ДОСААФ, 1976.
 Александр Дитлов - фронтовой фотограф, корреспондент ТАСС, всю войну прошедший на передовой. Его имя вошло в анналы фотодокументалистики .Александр Дитлов:" У меня нет любимых и нелюбимых фотографий. Каждая дорога по-своему. Вот эту, например, считаю «апофеозом войны»: недалеко от Толочина я случайно нашел лужайку, заваленную немецкими касками. Сложил их в горку — и снял. ....
| 
